Вероника Селега
Вероника, вы основали школу риторики «Аристотель», а недавно стали генеральным директором Директората внутренней и гуманитарной политики Офиса Президента Украины. Неожиданный поворот. С каким внутренним стремлением связана такая смена деятельности?
Дело в том, что помимо школы риторики, моя жизнь была связана с активной общественной деятельностью. А интерес к политике зародился, мягко говоря, давно. Он и сподвиг в свое время поступить на политологию. Внутренний ориентир на «изменения» является главным мотором заниматься тем, чем я занимаюсь сегодня.
Сейчас мы переделывали старые, но крайне важно строить новые здания, с нуля, задавать примеры современных классных библиотек, мимо которых будет крайне сложно пройти без интереса.
Конечно. Постоянно есть встречи, круглые столы и мини-выступления, общение с не маленьким коллективом. На удивление, полноценных публичных выступлений, где есть я и большая аудитория, сейчас стало меньше, чем до этой деятельности. Но теперь то, к чему я раньше готовила учеников, вернулось ко мне. Теперь я иду по всем пунктам подготовки: с полем для импровизации, но с минимумом спонтанности. Я никогда не соглашаюсь, если мне говорят: через час там выступить надо по новой теме, некому пойти. Большой неоправданный риск, после которого может быть больно.
Был. И у меня, и у всех, кто связан с потоком активности, это происходит регулярно. Соглашаться по внутреннему позыву «я хочу», но без готовности, достаточного количества знаний, понимания аудитории, — ошибка. Теперь я более взвешенно подхожу к предложениям. Но так было не всегда.
Как вы относитесь к тому, чтобы детям в школе преподавали ораторское мастерство?
Плохо. Потому что у нас нет школы ораторского мастерства. Представьте, если эту дисциплину введут как норму, сразу встанет вопрос: кто будет преподавать? Например, кто-то для себя придумал учить детей языку жестов или рассказывать об успешной и неуспешной мимике и жестикуляции. Это означает ломать человека с самых уязвимых лет и закладывать штампы: так себя можно вести, а так — нет. Вести себя можно как угодно — так, как свойственно индивидуальной природе. Со временем, когда взрослый, подготовленный человек впитывает новые знания, он их может правильно использовать. Это как школа актерского мастерства: есть школы, которые развивают органику, а есть те, где учат улыбаться, правильно моргать и вскидывать взгляд. Это ужас. С ораторским мастерством в школе та же история. Вместо этого, я считаю, важно практиковать презентации, оформлять идеи и учиться доносить их аудитории.
Бывало такое, что неумение вашего собеседника красиво говорить вызывало у вас злость?
Злость? Конечно, нет. На безграмотную речь — бывает, но это будет вызывать дискомфорт у любого человека, ухо которого хорошо настроено на речь. Но есть также случаи, которые могут многое рассказать о собеседнике: например, использование англоязычных слов, сложной лексики, в целом. На самом деле, это тема уместности. Что ты говоришь, где, с кем и какая финальная цель: быть понятым или быть принятым. Грубо говоря.
Это можно по-разному называть: интуиция, опыт, профессиональное внимание, благодаря чему можно в контексте понимать — человек врет или говорит правду, стесняется или нет, говорит в зоне своей экспертности или нет. Может быть, я, в силу своего профессионального опыта, буду понимать это чуть быстрее. Но вы также будете понимать, когда вам показывают, что вам рады, а когда это действительно так. И это никак не связано с речью. Все работает в контексте. То есть, сама по себе физиогномика ни о чем не скажет, так же, как жестикуляция. Если показать отдельно руки без человека, его голос и текст — никто не распознает, в чем дело. Важно все в комплексе: и движение тела, и жестикуляция, и речь, и тема разговора. Вот почему просьба в школе риторики проанализировать жестикуляцию — заведомо не приведет к желаемому результату. Только целостная картинка.
Большие победы часто тихие. Не очень интересно в данном вопросе рассказывать о предвыборных речах или наоборот, прощальных, на закате карьеры, а вот о совсем маленьких подвигах — очень бы хотелось. В коллективе, где много старших авторитетных коллег —молодому специалисту сложно выражать свою позицию свободно. И вот с одним моим учеником мы готовились к целому ряду встреч, где целью было заявлять позицию и аргументировать ее, убрать страх и возбудить желание высказываться. Мы готовились к каждой встрече, раскладывали варианты развития разговора (распространенный метод подготовки). Он работал в автомобильной компании. И серией аргументированных высказываний по сути привели его совсем к другой позиции в компании.
Два компонента: эмоциональный и технический (речевой). Над этими задачами работают, как правило, два тренера. Например, с темой эмоциональной подготовки к выступлению поможет справиться психолог, который задаст правильное самоощущение у конкретного человека, а не просто советы из серии: представьте, что в зале никого нет.
Технической стороной вопроса являются: структура, дикция, голос и многое другое, как, например, определение сверхзадачи рассказа (ответ на вопрос «Для чего я туда иду?»). Это ответственность непосредственно тренера по риторике. Он фокусируется на том, что важно подтянуть, от чего отказаться и что добавить.
Для этого нужна работа с телесным психологом. Это важно, когда к уму, логике, скорости реакций — вопросов нет, а дрожь все-равно проскакивает. Кстати, чаще всего люди приходят именно с таким запросом. Тренер по риторике никогда не будет разбираться в теме так, как в этом разбирается оратор, а вот с телом нужно работать.
Важно видеть финальную картину и не рассыпаться на мелочи. Трудностей всегда будет предостаточно, но фокусироваться на них нельзя. Если представить библиотеку как объект, современное здание с широким выбором услуг и большим количеством людей внутри, дальше все работает на то, чтобы так и получилось в итоге. Всегда стоит отталкиваться от больших картин. Мы с Андреем Бражником начали с одной библиотеки на Подоле, а затем двинулись в другие районы. Андрей — архитектор, он следил за тем, чтобы разные объекты объединяли одни и те же принципы, как инклюзивность, например. Обязательным является также и наличие новых программ. Посмотрим, пусть хотя бы 3-5 лет пройдет. Уже сейчас понятно: такие библиотеки нужно строить с нуля. Сейчас мы переделывали старые, но важно построить архитектурный пример библиотеки: новое поколение не должно привыкать к эстетике, которая вредит глазу.
Это несложно. Вы сейчас можете подумать и сходу назвать с десяток идей по улучшению города. Важна команда, силы на работу с бюрократией и другими сопутствующими преградами. Путешествуя по разным странам, я, кроме априори интересных мест, выделила для себя библиотеки. Кроме того, во всем мире они бесплатные, что делает библиотеку местом социального движа. У нас такие места пока — это парки, фуд маркеты, торговые центры. Причем торговые центры — это одни из главных врагов библиотек.
Почему?
Потому что они провоцируют проводить много времени в окружение магазинов и еды, ТЦ поощряют потребление, создают для этого все условия. Особенно, в холодное время года. Свободное время с семьей можно проводить совсем иначе, не тратя деньги. В Швейцарии, как и в некоторых других странах, в воскресенье магазины закрыты не просто так. Немного отклонились от темы. Можете смело спросить, так при чем тут библиотеки. Библиотеки — это идеальное место для саморазвития и работы. Это один из способов провести время с пользой. Доступный способ, который нужно довести до условий, конкурирующих с коммерческим типом библиотек — коворкингами.
Где такие классные библиотеки найти в Киеве?
На Подоле библиотека для детей, напротив кинотеатра «Жовтень», библиотека 115 на Троещине, библиотека Оциум на Левом берегу. Хороших примеров достаточно в Киеве.
